– Если начнете прикрываться именем Господа, то я вас лично скину с горы, – услышал Уокер собственный злой голос.

Он почувствовал, как замерли присутствующие члены команды, и только сейчас понял, что сказал. Большинство из них считало, что отсутствующие коллеги стали жертвами какой-то грязной игры. Если так, то почти наверняка их столкнули с обрыва.

Отец Корнелиус проигнорировал его, повернувшись к Мериам.

– Никто здесь никого не будет слушать, кроме вас, мисс Карга. Поэтому я должен обратиться прямо к вам. Я внимательно прочитал расшифровки и заметки, которые делал в ходе изучения битумной оболочки и крышки гроба. Для меня больше нет никаких сомнений в том, что надписи являются предупреждением, которое повторяется несколько раз, и довольно категорически.

Оливьери фыркнул и закатил глаза.

Каллиопа повернулась и навела камеру на лицо Мериам.

– Отец, – ответила Мериам. – Я искренне уважаю вашу веру, но…

– Это не вопрос веры! Эти надписи не имеют корней в христианстве. Только к истории. Ни католическая, ни мусульманская, ни еврейская, ни какая-либо другая религия не имеет к этому никакого отношения.

– Однако имеет, – возразила Мериам. – Вы же сами настаиваете, что здесь присутствует некое эфемерное зло. Что это существо, – она показала пальцем на рогатого кадавра, – на самом деле демон. Я не стану оспаривать ваш перевод…

– А я стану, – пробормотал Оливьери.

– …но я считаю, что нет никакой разницы, верили ли люди, писавшие эти надписи, в их истинность или нет. Поскольку мы в нее точно не верим. – Мериам обвела рукой вокруг себя. В свете промышленных светильников рука ее отбросила длинные тени. – Никто из нас не верит, только вы один. И я удивлена, что человек с академическим образованием – неважно, священник он или нет – может принимать все за чистую монету.

Отец Корнелиус пошел к гробу. Одна из студенток двинулась, чтобы его остановить, но Мериам махнула рукой, и девушка замерла, позволив священнику приблизиться к краю ящика и уставиться на рогатый облик так называемого «демона». Уокер отметил про себя, что тени, падавшие внутрь гроба, выглядели пугающе.

– Находясь в своем кабинете, в окружении книг, я бы ни за что в это не поверил, – сказал отец Корнелиус. – Но здесь я это почувствовал. Так же, как и вы все, я уверен…

– Ну хватит! – вмешался Оливьери. – Вы перевели только фрагменты, и я сомневаюсь в правомерности методов, с помощью которых вы пришли к вашему обрывочному переводу. При всем уважении, но вы – испуганный пожилой человек, который наслушался слишком много историй «про зло» от своих собратьев-священников.

– Да какая уже разница, как это переводить? – сказал Уокер, изо всех сил пытаясь смягчить невольную недоброжелательность своих слов. Одновременно он внимательно присматривался к отцу Корнелиусу. – Допустим, этот уродливый ублюдок на самом деле был демоном, но вы только взгляните на него! Это существо сдохло задолго до рождения Христа. Его давно уже нет.

Зейбекчи вышел вперед и встал перед священником.

– Пожалуйста, сделайте шаг назад.

Отец Корнелиус отошел на несколько шагов. Лицо его было бледным, а тело напряженным.

– Действуйте, – скомандовала Мериам.

Студенты встали на свои места у головы и ног трупа и взялись за края полиэтиленового полотна. Патил тем временем поднял тонкую, но жесткую пластиковую доску и положил ее на край гроба. На счет «три» Патил кивнул, и два студента медленно подняли пленку, заставив тело перекатиться на бок. Патил опустил доску на дно гроба и немного задвинул ее под кадавра, словно пытаясь приподнять ею труп. Прилаживая доску на место, он наклонился еще ниже, как вдруг раздался сухой треск, похожий на треск разгорающегося трута. На груди рогатой твари появилась трещина, из которой сначала взметнулась пыль, а затем выскочило облако газа горчичного цвета, моментально окутавшее голову Патила.

– Назад! – заорал Уокер.

Адам бросился вперед – с повисшей на боку видеокамерой – и свободной рукой оттащил Патила прочь. Палеопатологоанатом повернулся и упал на колени. На мгновение Уокеру показалось, что белки его глаз приобрели гнилостно-оранжевый оттенок. Затем Патил отвернулся, и его начало рвать. За первым стоном ничего не последовало, но со вторым из него вырвался поток рвоты, который брызнул в наклоненный угол пещеры и стал сразу затекать в щели на полу в тех местах, где бревна ковчега оторвались под влиянием минувших веков.

– Заворачивайте и вытаскивайте его оттуда! – скомандовала Мериам археологам.

Два студента обернули кадавра с двух сторон полиэтиленом, а Уин Дуглас быстро прихватила узлами. Затем совместными усилиями они подняли жесткую доску с телом, словно фельдшеры «Скорой помощи» – носилки с жертвой несчастного случая. Потом отнесли кадавра к ближайшей лестнице (на что ушло всего несколько секунд) и уже там начали заворачивать более тщательно.

Опустившись рядом с Патилом на колени, Мериам положила руку ему на плечо.

– Дэв, ты как?..

Патил потряс головой и снова нагнулся, дыша глубоко и часто, чтобы хоть как-то утихомирить взбунтовавшиеся внутренности.

Оттолкнув студента, закрывавшего ему обзор, Уокер громко проговорил:

– Мериам, отойди от него. Все назад!

Адам встряхнулся. Мгновенный шок уже прошел.

– Он прав. Слушай, дорогая, что бы это ни было, оно может оказаться заразным. – Он повернулся к одному из студентов. – Приведи сюда врача, быстро! Остальные – отойдите подальше.

Никого не пришлось уговаривать дважды. Каллиопа продолжала снимать. Адам тем временем помог Мериам встать на ноги, и они отошли от Патила. Впрочем, не все. Отец Корнелиус протиснулся мимо Каллиопы и пошел прямо к Патилу и пустому гробу.

– Отец… – предостерегающе окликнул его Уокер.

Но взгляд священника был прикован к ярко освещенной внутренней поверхности ящика, в котором лежала рогатая тварь. С того места, где стоял Уокер, на ней хорошо просматривались какие-то отметины. Трупные жидкости, вытекшие из кадавра, глубоко въелись в дерево еще в древнюю эпоху, но там были не только следы от них. Здесь были слова – такие же символы, как на крышке и битумной оболочке, вырезанные или выжженные на дереве тысячи лет назад. Новые сообщения из прошлого, которые следовало перевести.

– Не сейчас, – произнес Уокер. – Я серьезно, мы не можем рисковать.

Зейбекчи что-то крикнул священнику по-турецки, сначала кратко и зло, но затем разразился длинным яростным потоком гортанных слов. Лицо наблюдателя исказилось от злости.

– Погодите, – сказала Мериам, когда они с Адамом обернулись к Зейбекчи, но было поздно – турок рванул вперед.

Зейбекчи набросился на отца Корнелиуса. Протянув руки, он вцепился в одежду священника, словно клешнями, и повалил на пол. Все стали кричать. Каллиопа маневрировала с камерой в руках, стараясь запечатлеть все с лучшего ракурса. Студенты схватили Зейбекчи за одежду и стали оттаскивать. Зейбекчи, не переставая ругаться на своем гортанном языке, избивал старого священника, попадая кулаками в голову и шею отца Корнелиуса.